Стиснув зубы, молчат казематы. И даже люди молчат в бреду. Вот только очередь автоматная Порою выругается в темноту. Ни детских слез, ни женской истерики, Хотя животы, как обоймы, пусты… Но для белого флага здесь нет материи– Белье изорвано на бинты. Как скорлупа, о немецкие каски Трескаются ореховые приклады.
Но штыки в мундиры входят, как в масло – И это похлещи Дантова ада. Головы гудят, точно с похмелья, Мольба и ругань сливаются в крик... Обороне уже четыре недели – А вы рекламировали «Блиц криг». На церковной стене штыком изуродованным Неизвестный солдатнацарапал едва: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!» И навеки уткнулся в эти слова.