Стиснув зубы, молчат казематы.
И даже люди молчат в бреду.
Вот только очередь автоматная
Порою выругается в темноту.
Ни детских слез, ни женской истерики,
Хотя животы, как обоймы, пусты…
Но для белого флага здесь нет материи–
Белье изорвано на бинты.
Как скорлупа, о немецкие каски
Трескаются ореховые приклады.
Но штыки в мундиры входят, как в масло –
И это похлещи Дантова ада.
Головы гудят, точно с похмелья,
Мольба и ругань сливаются в крик...
Обороне уже четыре недели –
А вы рекламировали «Блиц криг».
На церковной стене штыком изуродованным
Неизвестный солдатнацарапал едва:
«Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!»
И навеки уткнулся в эти слова.
И даже люди молчат в бреду.
Вот только очередь автоматная
Порою выругается в темноту.
Ни детских слез, ни женской истерики,
Хотя животы, как обоймы, пусты…
Но для белого флага здесь нет материи–
Белье изорвано на бинты.
Как скорлупа, о немецкие каски
Трескаются ореховые приклады.
Но штыки в мундиры входят, как в масло –
И это похлещи Дантова ада.
Головы гудят, точно с похмелья,
Мольба и ругань сливаются в крик...
Обороне уже четыре недели –
А вы рекламировали «Блиц криг».
На церковной стене штыком изуродованным
Неизвестный солдатнацарапал едва:
«Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!»
И навеки уткнулся в эти слова.
Понравился ли Вам материал? Можете оставить здесь свой комментарий: